Владимир Кошевой известен сложными и глубокими ролями, одна из которых — роль Раскольникова в экранизации романа «Преступление и наказание». Недавно актер пополнил свою «галерею злодеев», сыграв молодого Сталина в нашумевшей постановке Валерия Фокина. О спектакле, отношении к личности вождя, критике в свой адрес и личной жизни Владимир рассказал Cosmo.
Относительно недавно в Александринском театре состоялась премьера спектакля «Рождение Сталина». Постановка вызвала резонанс еще до премьеры. Знаю, что некоторые критиковали вас за эту роль. Как сами относитесь к своему персонажу?
Мое отношение к нему, конечно, негативное, но я не кричу об этом на каждом углу. Ратую только за то, чтобы 5 марта перестали называть днем памяти Сталина. Огромное количество детей и пожилых людей несут к его памятнику цветы, забывая о том, что в этот день умерли еще и Ахматова, и Прокофьев. О них почему-то никто не упоминает, а вот о том, что 5 марта не стало «великого вождя», говорят все. Меня недавно обескуражила новость о том, что 70 процентов россиян оценивают Сталина положительно и даже готовы оправдать репрессии той эпохи.
Сталин — одна из самых неоднозначных фигур в истории. Обычно в любом явлении можно выделить как положительные, так и отрицательные стороны — здесь же возможны только крайности. Как считаете, почему мнения о вожде настолько расходятся?
Личность Иосифа Виссарионовича до сих пор многих не оставляет в покое. Да, к сожалению, середины нет, существуют лишь два полюса: одни его ненавидят, другие — те самые 70 процентов, которые меня очень пугают. Надеюсь, в итоге они не станут настаивать, чтобы абсолютно все восхваляли Сталина. Все-таки нужно трезво оценивать его фигуру с исторической точки зрения. Да, он великий. Великий вождь, но в то же время и великий тиран. Нельзя это замалчивать.
На ваш взгляд, почему фигура Сталина вновь популярна в кинематографе и театральной среде?
Потому что он был нестандартной личностью: несмотря на все ужасы, которые совершил уже взрослый Сталин, он с особой нежностью относился к своими друзьям и наизусть читал «Душечку» Чехова Надежде Аллилуевой, когда за ней ухаживал. Он всегда будет актуален, ведь это человек- загадка. Такие люди притягивают.
Вы впервые вышли на сцену Александринского театра как раз в роли молодого Джугашвили. Специально для спектакля даже выучили несколько стихотворений на грузинском. Что еще вам дал этот опыт как актеру и в личностном плане?
Чем дальше персонаж от артиста, тем интереснее. Например, для этого спектакля режиссер по пластике очень долго подбирал мне нужную походку, мы отрабатывали даже повороты головы. А в личностном плане мой герой научил меня больше слушать и не выдавать свою реакцию сразу — быть более сдержанным. Может быть, раньше в каких-то ситуациях я не стал бы молчать, но сейчас поступаю по‑другому.
Тяжело было настроиться на роль?
Не то слово! Еще до спектакля я начинаю нервничать и пытаюсь сосредоточиться. К сожалению, людям, которые находятся со мной рядом, тоже приходится трудно — я слишком сконцентрирован, стараюсь за день до выхода на сцену избегать съемок и перелетов. Но после спектакля еще сложнее. Меня долго не отпускает. Это, конечно, не значит, что я сумасшедший и не могу заниматься своими делами: мыть посуду, ходить в магазин, встречаться с друзьями. Но мысленно все равно прокручиваю определенные сцены и моменты, пытаюсь вернуться к сценическому образу. Эта роль психологически очень сложная — все эмоции приходится держать внутри.
После роли Раскольникова вы даже ходили к психологу. С молодым Сталиным было легче?
Легче, потому что сейчас уже есть определенный житейский опыт. Тогда мне было 30 лет, я был молодым артистом. Сейчас уже не побегу к специалисту. Более того, я и сам наверняка смог бы стать психологом: в кино столько раз их играл, что можно начинать проводить консультации, честное слово.
Помимо «Рождения Сталина» недавно у вас был не менее интересный опыт. Вы участвовали в иммерсивном спектакле «Черный русский» по пушкинскому «Дубровскому». Героя художественного произведения играть легче, чем реально существовавшего человека? Какие сложности и принципиальные различия можете выделить?
Сложнее или проще, не знаю. Я любопытный, поэтому бросился в этот проект с интересом. Во время репетиций сложнее давалась пластика: умудряться в пластическом рисунке читать канонические стихи Пушкина, безусловно, тяжело. К тому же в день мы отыгрывали по три шоу! Это был совершенно другой опыт: спектакль, где зритель находится фактически на расстоянии протянутой ладони от меня. В этом и прелесть, и сложность нашей профессии — бросаться в разные воды.
Когда зритель находится на расстоянии протянутой ладони, так или иначе, приходится с ним взаимодействовать. Вам легче так, или когда публика наблюдает за происходящим из зрительного зала?
Нельзя сказать, где именно легче: просто это совершенно разные вещи. Ты либо сразу подкупаешь зрителя и ведешь за собой, либо оставляешь его равнодушным. Вообще, между большой сценой и такими шоу все-таки есть нечто общее: публике в любом случае должно быть интересно. И это, пожалуй, основная сложность, потому что в темном зале кто-то может уткнуться в телефон, другой бесконечно кашляет, у кого-то плохое настроение, а ты должен взять на себя смелость и заставить их полюбить тебя и начать следить за тобой. Я не задумывался о том, насколько сложно мне это дается в иммерсивном спектакле. Скажу так: было интересно. Ни легко, ни сложно — интересно.
Вы как-то рассказывали, что больше удовольствия получаете от работы на сцене, чем от киноролей. Это потому, что есть мгновенная отдача зрителя?
Абсолютно верно. Еще дело в том, что в кино многое зависит от режиссера. У Валерия Петровича Тодоровского скоро выйдет фильм «Одесса». И вот это совершенно другая история: ты понимаешь, что попал в семью и 24 часа находишься под опекой. Но в большинстве случаев фильмы и сериалы — это некий поток, своеобразный завод для зарабатывания денег.
Те, кто знают вас лично, говорят, что вы привыкли работать до изнеможения и всегда полностью отдаетесь делу. Расскажите, как восстанавливаете силы и сколько обычно времени уходит на перезагрузку?
С последнее время я учусь отдыхать. Раньше не понимал, что организму это нужно. Как восстанавливаю силы? Просто молчу. Молчу, читаю разные книги, пытаюсь переключаться. Времени на отдых у меня не всегда много. Иногда это перелет Петербург- Москва, иногда полтора часа в дороге, но, тем не менее это мое личное время.
Раньше вы воспринимали критику болезненно. Сейчас это прошло? Знаю, что вы не читаете комментарии в соцсетях из-за хейта. Как-то еще боретесь с негативом в свой адрес?
Конечно, болезненно отношусь и сейчас: я же артист. Тем более когда проделан огромный путь, когда рядом со мной стоят режиссер, художник, драматург и мои партнеры. Это же коллективный труд. А критика у нас, к сожалению, однобокая.
А в соцсетях редко бываю, но однажды по поводу «Рождения Сталина» высказал немного грубоватую и, может быть, для некоторых даже хамскую позицию… Послал всех на три буквы. Огромное количество недоброжелателей говорили, что я сволочь продажная, что власти мне заплатили… Много всякого бреда начитался, поэтому так отреагировал.
Видела этот пост — очень смело. Кстати, как раз из вашего Instagram узнала, что недавно вы читали Бажова в Доме музыки. Чтение со сцены — это тоже часть работы или, скорее, отдых и смена деятельности?
Для меня это в первую очередь возможность быть артистом-проводником. То есть не прятаться за персонаж, а проводить мысль, эмоцию через слово. Мне очень интересен такой опыт, могу сказать: это уже не работа, а что-то большее.
Тема вашей личной жизни всегда остается в тени. Вы до сих пор свободный мужчина и ждете ту самую?
Да, я свободный. Никого не жду, просто так журналисты пишут. А выкладывать в интернет, что сегодня я с одной, а завтра — с другой, не считаю нужным. На то она и частная жизнь.
Какими качествами должна обладать женщина, чтобы вам понравиться? На что обращаете внимание в первую очередь?
На руки, на глаза, на способность реагировать на юмор, безусловно. Женщину без чувства юмора всегда выдает скудоумие. С такой мне становится скучно через две минуты, какой бы красоткой она ни была. Для меня интеллект всегда будет на первом месте.
Актеры часто переносят чувства со сцены и съемочной площадки в реальную жизнь. Вы рассказывали, что скоро выйдет фильм Тодоровского «Одесса». Там у вас, насколько мне известно, есть экранная жена. Как вы разделяете чувства, и насколько это сложно — «играть в любовь»?
Мне в этом плане легче, потому что все чувства переживаю не я, а мой персонаж. Я не могу перенести это в реальность, потому что в жизни сильно отличаюсь от того, кого играю. Я тихий, нескандальный и не выясняющий отношений интроверт.
О чем мечтаете по‑актерски?
Хотел бы сыграть Ивана Грозного, но не скажу, что об этом мечтаю. Мне было бы интересно попробовать, но я не сижу и не думаю, как мне это сделать. У меня сейчас нет мечтаний — время немножко поменялось. Я трезво понимаю: если ты что-то хочешь сделать, то просто берешь и делаешь.
Текст: Мария Шатило
Фото: Аркадий Иванов
